«Анод»

Продолжаем публиковать отрывки из готовящейся к изданию книги Р. Попова «Радиолампа» — НИИ-160 — «Исток». Сегодня мы предлагаем вашему вниманию фрагмент главы «От С-25 до С-300».

В августе 1950 года Советом министров СССР было принято постановление о создании непроницаемой московской системы противовоздушной обороны (ПВО). И. В. Сталин потребовал сделать оборону Москвы такой, чтобы через нее не мог проникнуть ни один самолет. В разработке электровакуумных приборов (ЭВП) для первого в стране зенитно-ракетного комплекса (ЗРК) С-25 принимал активное участие весь коллектив фрязинского НИИ-160. Под руководством главных конструкторов А. П. Федосеева, Л. Г. Некрасова, Л. Я. Таланова, Т. Е. Фогельсон, Е. А. Кракау, В. А. Афанасьева, В. И. Мноян и других создавались оригинальные приборы для блоков этой системы. В их число входили и пальчиковые приемно-усилительные лампы (ПУЛ), руководителем разработки которых был Николай Васильевич Черепнин.

Повороты судьбы нельзя предугадать заранее. Если бы это было возможно, жизнь стала бы неинтересной. 14 ноября 1952 г. главный технолог ленинградского радиолампового завода «Светлана» Н. В. Черепнин вдруг срочно был вызван в Москву в Министерство промышленности средств связи (МПСС). Зачем? Из-за конфликта с главным инженером завода, в результате которого директор «Светланы» выпустил приказ, что только Н. В. Черепнин имеет право утверждать все изменения в конструкции электровакуумных приборов? Или по какой-то другой причине?

В министерстве ему предложили (а точней, приказали) принять должность начальника отдела в НИИ-160. Надо было менять работу, друзей — весь уклад годами сложившейся жизни. Но Николаю Васильевичу к этому было не привыкать.

Свой трудовой стаж он начал в 1925 году стрелочником на железной дороге в Ленинграде. Потом был студентом Электромеханического учебного комбината, инженером по оборудованию на Забайкальской железной дороге в далекой Чите, командиром взвода связи в штабе армии Блюхера, старшим инженером завода «Светлана», начальником цеха электровакуумного завода № 617 в г. Новосибирск, созданного на базе эвакуированной туда в годы войны «Светланы». В 1945 г. — неожиданная командировка в Германию в составе комиссии по изучению немецкого опыта по производству ЭВП и работа в Лабораторно-конструкторском бюро в Берлине. В 1948 году — возвращение на «Светлану». И вот новое назначение.

11 ноября 1952 г. вышло постановление Совета министров СССР № 4764-1890, в котором отмечалось, что «комплексные испытания специальной аппаратуры показали неудовлетворительное качество и ненадежную работу радиоламп, поставляемых МПСС. Особенно ненадежны в работе пальчиковые лампы серии «Анод» из-за недостатков конструкции и технологии производства». Этим же постановлением Совмин СССР обязал реорганизовать отдел приемно-усилительных ламп № 200 НИИ-160 «в отдел разработок и применения электровакуумных приборов для специальной техники». Вслед за этим постановлением вышел приказ министра МПСС, по которому Николай Васильевич Черепнин стал начальником этого отдела. Знал ли он всю подоплеку своего нового назначения? Нет. Да и кто тогда мог знать больше того, что ему положено знать. Сейчас стали доступны некоторые документы секретных архивов, которые позволяют выяснить, чем же был вызван очередной поворот в судьбе Н. В. Черепнина. Удалось установить, что первоначальной причиной этому послужили события, разыгравшиеся на «другом конце света».

25 июля 1950 года части армии Северной Кореи пересекли 38-ю параллель и двинулись на юг. Всего через 3 дня была взята столица Южной Кореи Сеул. Казалось, что война вот-вот кончится, но вмешалась Америка. И тогда советское правительство, чтобы заступиться за наших братьев, направляет в Корею воздушную армию под командованием легендарного А. Покрышкина.

Кроме этого И. Сталин предлагает снарядить на корейский фронт бомбардировщики ТУ-4 с ракетами «воздух-корабль», чтобы потопить американские авианосцы. Но в то время таких ракет у нас было всего 50 штук, а американцы в ответ могли послать свои самолеты с атомными бомбами (авиабаз вокруг СССР у них было предостаточно).

На совещании генералитета выяснилось, что страна Советов беззащитна. Наши истребители не могут подниматься на высоту, на которой летают американские бомбардировщики. Для поражения этих самолетов нужны ракеты «земля-воздух», способные сбивать их на высоте до 20-25 км.

Через 14 дней после начала войны в Корее, 9 августа 1950 года, правительство, обеспокоенное беззащитностью столицы, принимает решение о создании зенитно-ракетных комплексов для ее противовоздушной обороны. Впервые в мире создавалась система, которая позволяла не пропускать к цели более 1000 самолетов противника, одновременно участвующих в налете с разных направлений. Это было в три раза больше, чем количество бомбардировщиков, брошенных англо-американскими союзниками в годы войны на уничтожение Дрездена. Решение об оснащении ПВО Москвы ЗРК дополнялось резолюцией И. Сталина: «Мы должны получить ракету для ПВО в течение года».

В срочном порядке по образцу Первого Главного управления (атомного) создается Третье Главное управление (ТГУ) с правами привлекать к осуществлению проекта любые организации, минуя правительство. В августе 1950 г. в обстановке строжайшей секретности в составе Министерства вооружения на базе специального бюро № 1 (СБ-1) создается головная организация КБ-1 по разработке системы ПВО Москвы.

Не знал Николай Васильевич, что он стал участником в осуществлении второго по значимости (после атомного) проекта и что ему придется работать на КБ-1, где главным инженером будет Серго Берия — сын Л. П. Берия, куратора этого проекта. Замминистра МПСС А. А. Захаров рассказывал, что однажды в одной из бесед с ним Л. Берия спросил: «Сколько сотрудников НИИ-160 надо расстрелять, чтобы заработали лампы серии «Анод»?»

Но это Захаров рассказывал позже, а в то время Николая Васильевича нисколько не насторожил вызов в Кремль к самому Берия. Об этом эпизоде он рассказывал как-то буднично и просто: «Мы вошли с Захаровым и Сергеевым в кабинет. Я увидел т-образный стол, за которым сидел какой-то лысый человек в пенсне. Я его сначала не узнал, но это был Берия, не похожий на свои портреты. Слева от него сидели три не знакомых мне человека. К Берия постоянно приносили бумаги на подпись. Со мной разговаривали эти трое. Когда Берия кончил работу с бумагами, он спросил у меня: «Ну как, лампы пойдут?» Я ему ответил: «Попробуем», — на что он мне сказал: «Иди и работай». Аудиенция продолжалась минут 15».

Назначить Черепнина начальником отдела в НИИ-160 предложил А. А. Захаров. «Почему он выбрал именно меня?» — думал Николай Васильевич. Правда, до этого они вместе работали на «Светлане», где Захаров был директором. Но в свое время, с 1945 по 1947 г., он руководил НИИ-160. И неужели не нашлось никого на эту должность из бывших сослуживцев, которые могли бы решить поставленную правительством задачу? Почему надо было призывать «варяга», которому потребуется время для налаживания контактов с новым коллективом? А сроки поджимали. Неизвестно, чем руководствовался замминистра в своем выборе. Но то, что он верил в способности Николая Васильевича, в его научный и инженерный талант — несомненно.

Почти 3 года бились сотрудники НИИ-160 над созданием надежных приемно-усилительных ламп серии «Анод». А всё началось с постановления СМ СССР от 29 мая 1949 г., которым на НИИ-160 была возложена задача «по разработке специальных радиоламп, безотказно работающих в стократных ускорениях силы тяжести и резких изменениях температуры». Такие высокие требования к радиолампам озадачили разработчиков. Немногие тогда знали, что уже проводились пробные пуски первых отечественных баллистических и зенитных ракет.

В 1951 году на предприятии изготавливались 8 типов ламп серии «Анод» и 5 типов вибропрочных ламп на ускорение 15g. И хотя количество выпускавшихся ПУЛ достигало почти 5 млн. штук в год, их надежность была очень низкой. Институт и завод буквально лихорадило. Строгие приказы, кадровые перестановки, увольнения, особые привилегии работающим по теме «Анод» — ничто не помогало. И тогда стали принимать более жесткие меры.

В НИИ начали менять руководителей. Многих талантливых ученых и инженеров отправили на разные заводы. Был уволен бывший начальник отд. 200 С. А. Ратенберг. Вслед за женой уедет «в глушь, в Саратов» главный конструктор темы «Анод» Г. А. Шустин. Какое-то время директор НИИ-160 В. А. Гольцов будет выполнять обязанности главного инженера, а затем тоже уйдет с предприятия. Вместо него будет назначен, оставаясь одновременно замминистра, А. А. Захаров. Директора опытного завода В. П. Смиряева заменит М. Х. Сергеев. Перестановки были проведены почти во всех подразделениях предприятия, так или иначе связанных с темой «Анод».

Сейчас, после изучения специальной литературы и архивных документов предприятия, можно ответить на вопрос, чем же были вызваны такие суровые меры. Дело в том, что лампы серии «Анод» шли в бортовую аппаратуру зенитных управляемых ракет (ЗУР). Сами ракеты входили в состав зенитно-ракетного комплекса ПВО Москвы «Беркут» (С-25), который состоял из следующих объектов: два кольца системы радиолокационного обнаружения (ближнее 25-30 км от Москвы и дальнее — 200-250 км) на базе РЛС 10-сантиметрового диапазона (шифр А-100); два кольца (ближнее и дальнее) РЛС наведения зенитных ракет (шифр Б-200); зенитные управляемые ракеты (шифр В-300).

Для всех этих подсистем НИИ-160 разрабатывал различные ЭВП. Для РЛС А-100 и Б-200 — приборы СВЧ, а для ракет В-300 — вибропрочные пальчиковые ПУЛ. Для аппаратуры управления всем комплексом «Беркут» ЭВП изготавливал Ташкентский радиозавод — бывший фрязинский завод «Радиолампа», эвакуированный в г. Ташкент в 1941 году.

В ракете В-300 пальчиковые лампы серии «Анод» использовались в радиосхемах автопилота, который представлял собой автоматическую систему стабилизации и управления ракетой по трем координатам. Измерительные элементы автопилота определяли действительное положение ракеты и выдавали сигналы, необходимые для выработки управляющих команд, которые после усиления и преобразования через исполнительные устройства воздействовали на органы управления ракеты таким образом, чтобы ошибка в наведении сводилась к нулю. Отсюда понятно, что любой отказ радиолампы сбивал ракету с нужной для поражения цели траектории.

Разработка ракеты В-300 в сентябре 1950 г. была поручена ОКБ-301 — известному самолетному КБ С. А. Лавочкина. Радиотехническая часть ракеты выполнялась в КБ-1 под руководством С. Берия. Несколько раз Николай Васильевич встречался с ним, и эти встречи оставили у него хорошее впечатление.

25 июля 1951 г. был произведен первый пуск ракеты. Ракета уже летала, но вероятность поражения цели напрямую зависела от надежности радиоламп серии «Анод».

Николаю Васильевичу пришлось нелегко в начальный период его деятельности в НИИ-160. Первое время все его меры технологического порядка по улучшению надежности радиоламп не давали ощутимых результатов. Но упорные поиски причин отказа радиоламп привели к успеху. Об этом Николай Васильевич писал в одной из своих монографий: «При внимательном осмотре под микроскопом конструкции забракованных ламп (не разбивая колбу) было обнаружено явление, определившее в дальнейшем основные направления работ по повышению их надежности.

Это явление было связано с тем, что внутри лампы находились посторонние частицы. Так вот эти частицы вели себя подобно лепесткам электроскопа — при низких напряжениях на управляющей сетке частица не влияла на величину анодного тока, а при высоких — контактировала с сеткой. Возникающий при этом скачок анодного тока указывал на короткое замыкание между сеткой и катодом». Очень быстро установили, откуда эти частицы могли попасть внутрь колбы. Чтобы устранить их, потребовалась полная реорганизация производства ПУЛ. И она началась.

Частицы, оказавшиеся в лампе, вытряхивались при помощи так называемой «пакетной тряски», кроме того были внесены дополнительные операции в существовавшие технологические маршруты, разработаны новые методы контроля деталей и готовых ламп и многое другое.

Были у Николая Васильевича в деле перестройки технологии производства ПУЛ и сторонники, и противники. А как же иначе! Научно-производственные баталии — это признак жизнеспособности коллектива. Коллектив, в котором не спорят, не дискутируют — умирает.

Николаю Васильевичу пришлось доказывать, что без строжайшего соблюдения вакуумной гигиены невозможно создать долговечный электровакуумный прибор. По его инициативе на предприятии начинается разработка и изготовление устройств с обеспыленной средой: монтажных столов, кабин и даже целых комнат. Николай Васильевич с благодарностью вспоминал П. И. Морозова — конструктора этого направления, и B. C. Соколова — создателя приборов для определения запыленности воздуха.

Сражение за «Анод» шло более года. В то время на предприятии шутили: «Вся энергия НИИ рассеивается на «Аноде». Но это было именно так! И вот пришел 1953 год. Контрольная проверка очередной серии ламп из 500 штук — и ни одного отказа! И когда начальник военной приемки предприятия Н. Т. Якименко взглянул на Н. В. Черепнина, то увидел, как по щекам Николая Васильевича текут слезы радости. Он все-таки победил. Тем самым спас себя. Спас репутацию НИИ-160.

Много дней он находился, как принято говорить сейчас, в экстремальных условиях. Он постоянно чувствовал за своей спиной (впрочем, как и некоторые другие сотрудники НИИ) что-то страшное, которое могло уничтожить его. И эти регулярные еженедельные отчеты о проделанной работе — «наверх». И эти надписи красным карандашом на его докладах — «Почему не выполняют требования Черепнина?» — и подпись — Берия.

Спустя несколько лет в городе Сочи встретятся два человека. Это будут А. А. Захаров и Н. В. Черепнин. В небольшом ресторанчике под шум прибрежной волны А. А. Захаров расскажет Николаю Васильевичу о том, что они были заложниками в очень большом деле. Если бы лампы серии «Анод» не стали надежными, то им двоим грозили бы определенные санкции. Николай Васильевич спросил: «Что, Колыма?» На что Захаров ответил: «Нет, может быть и хуже». А хуже мог быть только расстрел.

И это могло действительно случиться. Создание системы «Беркут» шло с трудом. В работе над ней было задействовано более 50 НИИ, КБ и заводов. Генерал Н. А. Борисов (из аппарата Совмина), проводя совещание разработчиков системы, для их устрашения постукивал о край стола рукояткой нагана. А среди создателей уникального проекта ходила то ли байка, то ли быль о том, как к Берия пришел его помощник, курирующий систему «Беркут», и сказал, что два главных конструктора не подписывают технические условия. На что Берия ответил: «Если два коммуниста не могут найти общий язык, то один из них враг. У меня нет времени узнавать, кто враг, поэтому пусть решают они сами». На следующий день подписи были. На этом нашу историю можно было бы и закончить.

25 мая 1953 года ракетой В-300 с первого пуска был сбит самолет-мишень ТУ-4. Через 2 года система С-25 была принята на вооружение Советской Армии. Большая группа разработчиков этой системы была отмечена высокими правительственными наградами. Среди них был и Николай Васильевич Черепнин.

Пройдет несколько лет, постепенно ПУЛ уйдут из тематики предприятия. Их будут изготавливать на вновь построенных заводах. На одном из них Николаю Васильевичу предложат должность главного инженера, но он откажется. Скажет очень просто, что без сотрудников отдела 200, с которыми он победил «Анод», он никуда не поедет.

7 ноября 1960 года на военном параде впервые была показана зенитная управляемая ракета В-300, которая впоследствии 25 лет открывала прохождение парадных расчетов ЗУР войск ПВО страны. И еще, 29 декабря 1961 года Президиум Академии Наук Союза Советских Социалистических республик присудил Черепнину Николаю Васильевичу медаль в честь запуска первого в мире искусственного спутника Земли. В системах управления этим спутником также использовались пальчиковые приемно-усилительные лампы, разработанные под руководством Николая Васильевича. Но он всегда говорил, что эта награда не его личная, а всего коллектива предприятия.

Николай Васильевич проработал на «Истоке» до 1993 года, когда в свои 85 лет ушел на пенсию. За 40 лет плодотворной работы на предприятии он возглавлял не только лаборатории и отделы, но и руководил научным советом, технологической секцией НТС и технологическим семинаром «Истока». Написанные им четыре монографии по технологии производства ПУЛ на протяжении многих лет являются настольными книгами для многих разработчиков электровакуумных приборов.

Николай Васильевич Черепнин скончался 1 августа 2001 года на 94-м году жизни. Всеми своими делами он оставил яркий след в отечественной электронике. И если вам когда-нибудь придется проезжать по «бетонке», опоясывающей первую зону ПВО Москвы, знайте, что именно здесь в течение почти 30 лет несли боевое дежурство ракеты В-300 с автопилотами, в которых стояли радиолампы серии «Анод».