Андрей Панас: потенциал нашего института — уникален

Фрязинский филиал ИРЭ РАН по специфике работы отличается от других предприятий наукограда. Здесь проводятся фундаментальные и прикладные исследования в различных областях науки. Часть их заказывает государство, другие выполняются по заказам сторонних организаций, в том числе — из-за рубежа.

Имеет свою специфику и «продукция», производимая институтом. Это статьи, монографии и научно-технические отчеты, написанные по результатам заказанных работ, а также патенты на изобретения, доклады сотрудников, сделанные ими на российских и международных конференциях, опытные экспериментальные образцы разработанных в ФИРЭ РАН приборов и устройств в области радиотехники и электроники и другие.

Постановление Совмина СССР о предоставлении права Академии наук на строительство в нашем городе для ИРЭ РАН лабораторного корпуса, технических сооружений и жилых помещений, датировано 3 июня 1955 года. Таким образом, совсем недавно фрязинский филиал ИРЭ РАН отметил очередной — 54-й день рождения. И в следующем году — юбилейная дата — 55 лет!

Эта знаменательная веха, возможно, станет для института не только поводом для подведения промежуточных итогов работы и воспоминаний славных страниц истории. Свое 55-летие ФИРЭ РАН надеется встретить в новом качестве: полноправного участника и партнера грандиозного проекта, совместного с НТО «ИРЭ-Полюс». Проекта, открывающего институту широкие горизонты, способствующего разрешению самых насущных задач.

Как раз в эти дни, шаг за шагом, преодолевая множественные препоны, он приближается к началу своей реализации. О ближайших перспективах, а также о сегодняшнем дне института, его проблемах и достижениях мы побеседовали с директором Фрязинского филиала ИРЭ РАН, доктором физико-математических наук Андреем Ивановичем Панасом.

Кризис среднего возраста

— Андрей Иванович, в предновогоднем интервью нашей газете вы отметили: несмотря на то, что объемы заработанных институтом средств в последнее время увеличились почти в два раза и имеют тенденцию к росту, говорить о том, что институт уверенно смотрит в завтрашний день, преждевременно. Быть осторожным в оценках ситуации заставляют прогнозы политиков и экономистов. На сегодняшний день институт ощущает кризис?

— Если сравнивать с другими городскими предприятиями, то можно сказать, что нас кризис затронул меньше всего. Это связано с тем, что среди градообразующих предприятий мы единственные — бюджетная организация. Нам гарантирована государством базовая часть зарплаты. То, что мы зарабатываем путем заключения договоров, получением грантов в различных конкурсах, идет к ней дополнительно. В 2008-м зарплату нам подняли, в результате чего мы впервые по ее уровню попали в первую десятку предприятий по городу, тогда как раньше находились в самом конце этого списка. Могу озвучить цифры, здесь никакого секрета нет, в прошлом году средняя зарплата у нас составила около 23 тыс. рублей. И сегодня мы, несмотря на кризис, на этом уровне остаемся. Где-то по стране зарплаты падают, предприятия переходят на двухдневную или трехдневную рабочие недели. Нас пока эта чаша миновала.

Наш институт, хоть мы и называем его филиалом, с учётом его территории, инфраструктуры, квалификации сотрудников, является одним из крупнейших институтов не только в области, но и в стране. Масштабам ФИРЭ РАН удивляются даже чиновники из Академии наук, которым, казалось бы, положено о нас все знать. Громадная территория — 64 га. По сути дела, натуральное хозяйство: свои скважины, подстанции, котельная. Поликлиника, в которой работают свои специалисты. Каждый год мы открываем детский лагерь — «Старт», о котором всегда очень хорошие отзывы. Не секрет, что в основном — для городских детей, учитывая средний возраст наших сотрудников. Каждый год такой шаг требует от нас сверхусилий, но мы на это идем. Поэтому можно говорить о том, что сохранять социальные обязательства перед коллективом нам тоже удается.

Все научные направления, которыми мы занимались на протяжении последних лет, — живы. Их у нас очень много. Каждое — тема отдельного разговора. Выделять какое-нибудь отдельно, мимоходом, не хотелось бы. Скажу лишь, что на государственном уровне сейчас востребована сфера космических исследований. Ежегодно у нас проходит перераспределение финансирования, и вот в последнее время больший объем денежных средств приходится именно на это направление.

Но, конечно, не все так радужно. Как следствие кризиса, уменьшились размеры фондов, на базе которых проводились конкурсы научных работ. Пришлось сократить расходы на капитальный ремонт. Параллельно с повышением зарплаты шло сокращение штата сотрудников. В результате за три года в нашем институте 20-25 процентов ставок были ликвидированы. Мы постарались не резать, как говорится, по живому, а сохранить научный потенциал, который, я считаю, уникален. У нас очень квалифицированный коллектив. Только докторов наук — 56 человек, кандидатов наук, которые активно работают на предприятии — 154 человека. Основная масса сотрудников работает 30-40 лет — они пришли в стены института в 70-80-е годы. Но здесь кроется и одна из наших главных проблем — высокий средний возраст сотрудников. Он составляет 59 лет. Считаю, эта цифра просто ужасающая.

— Выходит, одна из самых острых задач института — привлечение молодых кадров?

— Да, и решается она тяжело, в силу объективных причин. С одной стороны, зарплата увеличилась, может появиться, вроде бы интерес молодежи, а с другой стороны — урезаны свободные ставки, на которые эту молодежь можно было бы взять. Мы понимаем, что стремительно стареем, и молодых сотрудников нужно брать, но с другой стороны — неправильно будет делать это за счет заслуженных ученых, которые отработали в институте верой и правдой по 40 лет. Которые до сих пор активно трудятся, пишут статьи, участвуют в научно-исследовательских работах, причем в качестве руководителей и научных консультантов. В Академии наук нам обещали, что под молодежь будут выделяться специальные ставки. Пока этого нет.

Помимо этого, не нужно забывать, что Фрязино расположено в так называемой зоне ближнего Подмосковья. Из нашего города до центра столицы можно доехать за час-полтора. Много представителей местной молодежи, в том числе выпускники вузов, работают в Москве. Мы не можем составить конкуренцию мегаполису по уровню зарплат. Поэтому молодые люди ищут другие варианты. Выбирают менее интересную работу, но высокооплачиваемую. Эта проблема актуальна также и для других наукоградов, расположенных в ближнем Подмосковье.

Чем ещё можно удержать молодежь — это жилье. В какое-то время оно у нас являлось более доступным и дешевым, чем в Москве. Раньше у нас была даже своя строительная организация, которая внесла существенный вклад в строительство жилого фонда Фрязино. Но строить мы уже перестали. Пока имеем, правда, общежитие, но это временное жилье. В последнее время Академия наук прилагает некоторые усилия в этом направлении, в виде выделения специальных субсидий молодым сотрудникам. Тем не менее, здесь говорить о массовости не приходится, это единичные случаи.

В последнее время у нас наметилась интересная тенденция — в институте стали образовываться династии. Работают родители, приходят дети и даже уже внуки. Оно и понятно — есть жилье во Фрязино, да и кроме того, перед глазами примеры родителей, которые, возможно, привлекают молодежь.

Чтобы институт сохранился для страны как научная единица, а для Фрязино как градообразующее предприятие, к нам каждый год должны приходить 40-50 молодых специалистов. В прошлом же году к нам на работу устроились лишь три молодых специалиста.

От чего дрожат экспериментаторы?

— Какие проблемы еще стоят перед институтом?

— Например, проблема основных фондов. Новые корпуса института не строятся. Хорошо бы сохранить и использовать то, что имеем. Нашему учреждению более 50 лет. Столько же — основным его зданиям. Отслуживают свой срок инженерные коммуникации. Для поддержания нормальных условий работы приходится вкладывать немало средств. Денег, получаемых по линии Российской Академии наук, недостаточно. В этой ситуации неплохим подспорьем является доход от сдаваемых в аренду помещений, что позволяет поддерживать наши основные фонды в рабочем состоянии.

Отдельно о проблеме научного оборудования. 70 процентов исследований в институте носят прикладной характер, а они требуют современной измерительной техники и технологического оборудования. Во время СССР такое оборудование производилось в России, Литве, Украине, Белоруссии и других республиках. И худо-бедно, но техникой мы были обеспечены. Но на сегодня все старые приборы исчерпали свой ресурс. Ученые-экспериментаторы над ними буквально дрожат, потому что в любой день те могут выйти из строя. Можно их списать, но вот чем заменить? Предприятия, выпускавшие измерительное оборудование в упомянутых странах практически свернули производство. А покупать в дальнем зарубежье очень дорого. К примеру, хорошие анализаторы спектра, необходимые большинству наших подразделений по роду деятельности, стоят порядка 70-100 тысяч долларов. Научные лаборатории позволить себе такие покупки не могут. Простой цифровой осциллограф, основной инструмент экспериментатора, стоит около 5-10 тысяч долларов. Даже получая гранты, заключая коммерческие договора, далеко не все лаборатории могут позволить себе купить и его. Мы пытаемся решить проблему путем приобретения дорогостоящего оборудования для коллективного пользования. Это не всегда удобно, порождает массу других проблем, но другого выхода у нас пока нет.

— В докризисный период много говорилось о важности инновационных разработок…

— Могу сказать, что в плане инноваций больше слов, чем дела. Был период, про инновации говорили почти все средства массовой информации. При этом каждый понимал это слово по-своему, не было единого мнения. Даже чиновники, которые занимаются этим вопросом, зачастую не имеют четкого представления о сути проблемы.

Пример пиар-кампании в науке — шум вокруг нанотехнологий. Этот термин, связанный с безусловно перспективным направлением в науке и технике, не пытается использовать только ленивый. Приставка «нано-» появляется в самых различных областях, как свидетельство актуальности проводимых работ и товаров. Так по телевидению активно рекламируют крем для обуви на основе нанотехнологий. Но вот, к сожалению, в тени этой кампании оказалась наноэлектроника. А ведь от успеха именно в этом разделе нанотехнологий зависит будущее электроники — появление и развитие новой элементной базы и создание на её основе принципиально новых приборов и устройств.

В ИРЭ РАН есть научный потенциал для решения данной проблемы, отремонтированы и подготовлены помещения, достигнуты договоренности с университетами о направлении в институт выпускников. Нет только одного — современного технологического оборудования, стоимость которого по самым скромным оценкам составляет десятки, сотни миллионов долларов. Без такого оборудования наноэлектроника и ее потенциальные достижения останутся только на бумаге.

У Валентина Павловича глаза горят!

— Большие надежды связывались с созданием на территории ФИРЭ РАН совместно (и по инициативе) c НТО «ИРЭ-Полюс» при поддержке администрации города технопарка — или, по словам авторов проекта, научно-производственного кластера по оптоволоконным технологиям…

— Как раз неудачно подоспел кризис, в самый решающий момент, и сейчас работа над кластером немножко притормозилась. Здесь присутствуют очень сложные организационные вопросы. Дело в том, что земли, на которых все предполагалось организовать, имеют статус федеральных. Федеральная земля не может никому продаваться и передаваться. При решении этого вопроса вышли на очень высокий уровень — в администрацию президента страны. Но оказалось, и президент не вправе распоряжаться федеральными землями.

Естественно, вкладывая большие объемы денег, руководители НТО «ИРЭ-Полюс» хотели бы обосноваться во Фрязино всерьез и надолго. Чтобы через несколько лет никто не попросил их обратно. Компромиссом здесь может стать долгосрочная аренда земли. Если этот ключевой вопрос будет решен, остальные, я думаю, решатся быстро, несмотря на кризис.

Комплекс предполагает быть грандиозным даже по мировым меркам. Аналогов ему на сегодняшний день нет. Он станет производить уникальное оборудование: мощные лазеры, аппаратуру для волоконно-оптических систем связи. Но нас больше всего интересует тот факт, что часть кластера будет отдана под перспективные разработки. В планах — закупка уникального по современным меркам технологического оборудования. И основной наш интерес — получить доступ к технологиям и оборудованию для успешного решения задач, стоящих перед научными сотрудниками ИРЭ РАН.

— Что получит от строительства такого кластера город?

— Во-первых, это налоговые поступления. Кроме того, город прославится на всю страну, и, возможно, на весь мир — об этом я говорил представителям администрации президента. Мне задали простой вопрос: стране это нужно или нет? Я ответил, вы знаете, стране стыдно не будет. Она приобретет совершенно уникальный по мировым меркам комплекс.

Будет развиваться инфраструктура, появятся дороги, развязки, станут строиться гостиницы. Даже велись, насколько я знаю, переговоры о том, что, если проект начнет реализовываться, во Фрязино будет ходить скоростная электричка, как та, что курсирует сейчас между Москвой и Мытищами. Инвесторы готовы вложить в это деньги.

— Новому комплексу потребуются новые кадры?

— Безусловно, сейчас уже появляются программы по их подготовке. Как мне известно, планируется задействовать фрязинский филиал МИРЭА, наш техникум и даже профессиональное училище. Нужны будут люди разных специальностей: операторы, наладчики, техники, конструкторы. Но специалистов все равно окажется не достаточно, их станут привлекать из Москвы. А это значит, что нужно будет решать жилищную проблему, чтобы люди могли нормально жить и работать.

Многие, кто слышит об этом грандиозном проекте впервые, воспринимает его, как Нью-Васюки. Я был на похожих предприятиях в Германии и видел то, что планируется создать у нас. Я знаю финансовые возможности, а главное — людей, которые собираются воплотить в жизнь этот проект. У Валентина Павловича Гапонцева, генерального директора НТО «ИРЭ-Полюс», слова с делом не расходятся.

— Но руки у руководства НТО «ИРЭ-Полюс» не опускаются?

— Нет, хотя, казалось бы, на фоне кризиса все должно заморозиться, законсервироваться. Но у Валентина Павловича глаза горят. Я верю, он своего добьется, как бы ему тяжело ни было.

Сохранить то, что имеем…

— Андрей Иванович, сфера ваших интересов, как научного сотрудника, динамический хаос. В высшей степени поэтичное определение, но очень интересно, что это такое с научной точки зрения?

— Этой проблемой, как научный сотрудник, я занимаюсь около 30 лет. В свое время в составе коллектива за разработки по ней стал лауреатом премии Ленинского Комсомола. Работа была закрытая, велась в интересах Минобороны.

Если в двух словах, динамический хаос — это способность некоторых простых по своей структуре систем демонстрировать очень сложное поведение. Так, в радиотехнике, это шумоподобное поведение. При определенных параметрах системы могут вести себя крайне сложно — хаотическим образом. Долгое время считалось, с этим явлением нужно бороться, нужно стараться его избегать. Ну, например, представьте себе генератор, который работает на определенной частоте, и вдруг начинает вести себя непонятным образом, вместо одной частоты выдавая другие частоты или целый спектр частот? Чтобы разобраться с этим явлением, в 70-80 годах прошлого века была разработана целая теория динамического хаоса.

Оказалось, это явление можно использовать в различных областях народного хозяйства: в медицине, в радиотехнике, в радиолокации. У хаотических сигналов было выявлено множество полезных свойств. Моя задача, как специалиста, как раз использовать такие источники и системы, чтобы создать новое поколение приборов с совершенно новыми свойствами.

Например, когда появились пейджеры, считалось, что это фантастическое достижение. Им на смену пришли мобильные телефоны. Кроме передачи сообщения появилась и возможность голосовой связи. Сейчас потребитель уже хочет передавать дополнительно изображение и видеоинформацию. Другими словами, объем информации, который мы хотим передавать, все время растет. Как можно этого добиться? Науке известно, чем больше мы хотим передавать информации, тем больше требуется полоса частот, то есть больший объем информации требует широких полос частот, но где их взять? Доступный частотный диапазон уже давно занят разными пользователями. Если мы начинаем передавать много информации, значит, начинаем мешать другим. И вот здесь приходит на помощь динамический хаос, шумоподобные сигналы, которые позволяют данную проблему решить. Не мешая при этом никому передавать большие потоки информации…

— В ФИРЭ РАН уже думали, как будут справлять 55-летие?

— Честно говоря, пока не задумывались. Жизнь сейчас настолько динамична, что планировать на год вперед довольно сложно.

Планов много, но главное, я считаю — сохранить, что сейчас имеем. Здесь мы опять вынуждены тем или иным боком касаться вопросов о современном состоянии науки. Ведь нас все время пытаются реформировать. Вот в новом году обещают, что мы получим статус автономного учреждения. Что будет сокращено бюджетное финансирование. Ситуация пока не ясная. Зарплату нам подняли, но все равно, считаю, что нужно пытаться поднимать ее намного выше.

Все надежды на преумножение связаны, как раз, с реализацией проекта с НТО «ИРЭ-Полюс». От этого, считаю, наш институт только приобретет. Хотелось бы устранить болевые точки: привлечь специалистов, решить проблему с оборудованием. Также среди задач — сохранить поликлинику, сохранить детский лагерь. Плюс нужно приводить в порядок хозяйство, мы уже об этом говорили — все корпуса строились 50 лет назад. Пока нам это удается.

Андрей Иванович Панас

Родился в 1955 году в Москве. В 1972 году поступил и в 1978 году окончил Московский энергетический институт (МЭИ) по специальности «Электронные приборы». С 1978 года работает в Институте радиотехники и электроники (ИРЭ) РАН. В 1987 году стал Лауреатом Премии Ленинского Комсомола. В 1987 году закончил аспирантуру при ИРЭ РАН и в 1988 году защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата физико-математических наук по генераторам хаоса на основе двухмодовых автоколебательных систем. В 2001 году защитил в ИРЭ РАН докторскую диссертацию по теме «Системы передачи информации с хаотическими сигналами». В настоящее время директор ФИРЭ РАН (г. Фрязино). За период пребывания в ИРЭ РАН опубликовано более 120 работ.