Борис Никандрович Еряшев

Из сборника очерков «Ставрополь: фронт и судьбы».

Еряшев Борис Никандрович родился 22 октября 1921 г. в городе Ставрополе Куйбышевской области в семье служащего. Член КПСС с 1944 г. Образование неполное среднее. Учился в Куйбышевском речном техникуме. В армии с декабря 1940 г. В 1942 г. окончил Энгельсскую военную авиационную школу.

Борис рано остался без родителей, его вырастила тетя, Александра Степановна Дудкина. Работала она счетоводом, и на её маленькую зарплату они жили втроем (в семье росла еще девочка-сирота). В детстве Борис мечтал стать летчиком, был влюблен в небо. В 18 лет юноша поступил в аэроклуб на летное отделение. А год спустя он уже был курсантом летной школы имени Марины Расковой. Позднее, вспоминая курсантские годы, Борис Никандрович рассказывал: «Мне тогда все нравилось в летной школе: и всевозможные тренировки, и систематические занятия спортом, и парашютные прыжки, и полеты с инструктором, и даже обеды в курсантской столовой. А самую большую радость доставляли самостоятельные полеты».

Началась война, доучиваться пришлось по ускоренной программе. Вместо трех лет, авиационную школу Борис окончил за два года. И в марте 1943 прибыл в штурмовой авиационный полк.

Перед отправкой в расположении части появился незнакомый офицер. Он попросил замполита пригласить к нему на беседу самых способных, смекалистых ребят. Ожидая беседы возле двери кабинета замполита, один из летчиков спросил Бориса Еряшева: «Ты окончательно решил в штурмовую? А знаешь, за что пехота окрестила штурмовиков кочегарами? За то, что они ближе всех к огню». — «Ну, и что ж. Драться, так уж драться!» — ответил Борис. И тут же добавил: «Высотная бомбежка — это драка по математическим выкладкам. А я люблю делать все сам, своими руками, и чтобы сразу видеть результаты своего труда».

И вскоре, в одном из первых вылетов, Еряшев на деле доказал свое умение драться. На задание отправились в паре с ведущим. С аэродрома, как всегда, машина плавно взмыла вверх. Набрав высоту, летчики благополучно миновали линию фронта и устремились вдоль шоссе. Когда колонна была настигнута, они снизились. Еряшев сбавил ход своего «ИЛ-2» и приотстал от ведущего, чтобы не помешать ему бить по колонне пушечно-пулеметным огнем. Но вот ведущий вышел из атаки и взмыл вверх. Тогда Еряшев нажал на гашетку и открыл огонь по колонне, а когда тень самолета оказалась над колонной, он серийно сбросил бомбы. Сделав еще два захода, летчики отправились в обратный путь. На шоссе осталось свыше десятка машин с пылающими, развороченными моторами и с разбитыми кузовами. Но враг не дремал. Из-за облачка вынырнули два «Ме-110». «Илы» вступили с ними в бой. Прикрывая друг друга, летчики дрались с врагом отчаянно. Еряшев умело орудовал штурвалом, парировал удары, уклонялся от них и бил сам всей силой огня в упор, с короткой дистанции. Один из «мессершмиттов» пытался пристроиться в хвост ведущему, но Еряшев прострочил пулеметной очередью хвостовую часть его раньше, чем он ударил по ведущему. Самолет загорелся и факелом пошел вниз. Второй летчик пустился наутек. Вскоре после очередного успешного вылета сержанта Еряшева пригласил командир полка. «Поздравляю с награждением орденом Красной Звезды»,— сказал он и крепко пожал руку.

Однажды… это была обычная охота за фашистскими танками. Когда Еряшев вышел из атаки, то почувствовал, что заклинило руль поворота. На обратном пути к аэродрому он приотстал от своей группы. Два немецких истребителя напали на поврежденный штурмовик. Воздушный стрелок Митя Щебетун крикнул: «Немцы!» — и тут же открыл огонь.

Вступать в настоящий бой с ними было бессмысленно. Машина плохо слушалась. «Что-то надо сделать»,— думал Борис, как вдруг сзади раздался взрыв, машина вздрогнула, по спине ударило что-то горячее. В это время впереди показался глубокий овраг, разделенный сопкой. И решение пришло само собой. На бреющем полете Еряшев скользнул в овраг, затем, сделав «горку», скрылся за сопкой. Немцы отстали. От сердца отлегло, но голова кружилась. К горлу подступала тошнота. Спину заливала горячая кровь. «Значит, зацепило».

«Как у тебя, все в порядке?» — спросил Еряшев Митю. «Турель разбита. Давай садиться на первый попавшийся аэродром»,— вяло произнес Щебетун необычным для него приглушенным голосом. Раненный в грудь и в руку, он вскоре совсем смолк. Еряшев с трудом добрался до аэродрома. Отремонтирован самолет, залечены раны, и Еряшев снова в воздухе. Своим чередом идут похожие друг на друга фронтовые будни. Но один из этих далеких дней навсегда врезался в память Борису Никандровичу.

Бои шли в районе Севастополя.

…Сброшены последние два люка противотанковых бомб, израсходованы реактивные снаряды. Самолет ложится на обратный курс, идет над морем. Но в этот момент два «мессера» стали разворачиваться на второй заход, Еряшев, беспокоясь за своего малоопытного напарника, приказал ему: «Отвагин, уходи под меня и домой»,— а сам взял в прицел проскочившего вперед «мессера» и открыл по нему огонь. Фашист перевернулся на крыло и камнем пошел в морскую пучину.

Второй «мессер» тем временем успел прострочить пулеметным огнем плоскость «ила». Самолет стал заваливаться на спину. Убрав газ, Еряшев до отказа рванул ручку. Машина с трудом выполнила его волю, но, как только он включил газ, стала валиться на спину. Тогда летчик привязал ручку ремнем к сиденью и накренил самолет в противоположную сторону. «Мессер» отстал, решив, что с русским покончено. Но теперь и это мало утешало Еряшева. Машина еле тянула, а внизу с одной стороны море, с другой — скалистый берег. С огромным напряжением сил вел Еряшев поврежденный самолет. Но вот между скал он увидел зеленый пятачок. «Вероятно, поляна»,— подумал Еряшев и направил самолет туда. Машина прыгала по камням и с трудом замерла на месте. А между валунами уже успел сесть какой-то храбрец на своем исхлестанном «иле». Еряшев вытащил раненого друга из кабины. Почти трое суток выбирались тогда из гор Еряшев и его стрелок, неся на себе радиостанции, парашюты. На вторые сутки Аркадий Джинян совсем ослаб. Передав свой груз стрелку, Еряшев взвалил раненого на спину.

Помнят однополчане и другой случай. Шел апрель 1944 г. Фашисты, выбитые из Крыма, поспешно эвакуировали остатки своих войск, техники морем в румынские порты. На поиски кораблей отправились две четверки «илов», ведомые Борисом Еряшевым и Петром Клюевым. Заметив приближающиеся самолеты, корабль врага водоизмещением 10 тысяч тонн ощетинился зенитным огнем. Атаковать в лоб было рискованно. Во избежание больших потерь Еряшев решил зайти против солнца первым и нанести внезапный удар. Прямым попаданием в трубу он зажег корабль. А затем вся восьмерка штурмовиков добивала горящий корабль бомбами, реактивными снарядами и расстреливала пушечно-пулеметным огнем.

К этому времени Борис Никандрович уже совершил 130 успешных боевых вылетов на разведку и штурмовку вражеских укреплений. И 2 августа 1944 г. ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

Фронтовые дороги Еряшева пролегли через Кубань, Северный Кавказ, Черноморское побережье, Севастополь, мыс Херсонес, Сапун-Гору, Сиваш, Перекоп, Прибалтику. Но особенно высокого мастерства в своем деле Борис Никандрович достиг в последний год войны при разгроме немцев, зажатых в тиски на Курляндском полуострове.

В одной из фронтовых газет в те дни сообщалось: «Восьмерка наших штурмовиков, ведомая Героем Советского Союза лейтенантом Борисом Еряшевым, на днях произвела успешный налет на железнодорожную станцию противника. На станции в момент налета находилось три эшелона противника».

Позднее из показаний пленного солдата стало известно, что в одном из эшелонов было свыше 700 немецких солдат и офицеров. Эшелон этот был полностью уничтожен.

Возвращаясь на свой аэродром после успешной штурмовки, Борис мысленно говорил: «Сегодня, уважаемая Татьяна Федоровна, я возвращаюсь без приключений». Татьяной Федоровной он в шутку называл маленькую, хрупкую девушку Таню Титову, дешифровщицу из соседнего полка той же дивизии, ставшую потом его женой.

Все боевые дела и подвиги, совершенные Борисом Никандровичем Еряшевым, невозможно описать в коротком очерке. Для этого потребовалась бы целая книга.

За время войны Борис Никандрович на штурмовике «ИЛ-2» совершил 172 боевых вылета.

Каждый вылет — это жестокий бой с врагом, это до предела натянутые нервы. И все-таки Борис Никандрович остался прежним романтиком, влюбленным в небо, хотя там, в небе, ежеминутно его подстерегала смертельная опасность.

Однажды ему пришлось отлучиться с фронта, приехать в тыл. Несколько дней бродил Борис по знакомым улицам города, ожидая оформления документов, а потом не выдержал, пошел торопить начальство.

Родственники просили тогда Бориса побыть немного дома, но Борис был неумолим: «Друзья с врагом дерутся, а я здесь драгоценное время теряю. Да и тесно мне на земле, скучно. Люди здесь ходят страшно медленно. То ли дело небо! Нет ничего на свете прекраснее неба и чувства вечного полета, вечного стремления вперед, когда сердце замирает от быстроты движения, а сам ты воедино сливаешься с послушной тебе машиной и становишься полновластным хозяином голубых просторов».

В послевоенные годы Борис Никандрович окончил Краснознаменную военно-воздушную академию и продолжал службу в армии до 1962 года.

Герой Советского Союза полковник запаса Борис Никандрович Еряшев жил и умер в городе Фрязино Московской области. Награжден орденом Ленина, 3 орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны 1 степени, 2 орденами Красной Звезды, медалями. Именем нашего Героя назван буксирный пароход на Каме.